Содзи Симада и Антон Чехов, Дороти Ли Сэйерс и Михаил Анчаров, а также Чезаре Беккариа
Научный сотрудник сектора исторических исследований Научно-учебной лаборатории междисциплинарных эмпирических исследований (в 2022 году), социолог Александра Салатова и младший научный сотрудник сектора эмпирического анализа рынков и компаний Научно-учебной лаборатории междисциплинарных эмпирических исследований, преподаватель кафедры информационных технологий в бизнесе пермского кампуса НИУ ВШЭ Кирилл Собянин рассказали о своих любимых книгах в интервью «Окнам роста».
Художественная книга
Александра Салатова
Один из недавних авторов, которого я для себя открыла, – это наш современник, японский писатель Содзи Симада (род. в 1948 году). Он работает в жанре хонкаку – остросюжетный детектив. И, честно говоря, его сюжеты действительно завораживают. Согласно канонам хонкаку, автор сосредотачивает свое внимание на самой логической загадке, которую представляет собой преступление. Социально-политический и исторический фон совершенного преступления – всего лишь обрамление, которое не должно отвлекать внимание от главного – от разгадки тайны преступления.
Я очень жду экранизаций его произведений – мне кажется, это будут удивительно захватывающие фильмы. Что конкретно мне нравится среди его произведений? Это детективные романы «Токийский зодиак» (1981) и «Дом кривых стен» (2019). Симада считает, что в своих книгах он дает все подробности преступления, по которым можно догадаться, как и кем оно было совершено. Но, честно говоря, мне это ни разу не удалось. И только в конце книги, когда автор сам раскрывает все карты, ты понимаешь, как все произошло фактически «на твоих глазах» и как чудесно ты все просмотрел. Если добавить ко всему японский колорит, то получаются увлекательные книги, оторваться от которых невозможно.
Еще хочу отметить авторский стиль. Наверное, в оригинале, на японском, его произведения звучат, подобно хокку: само построение фраз, стиль изложения нетипичны для европейских авторов. Перевод, вполне возможно, не передает всех нюансов. Более того, на первый взгляд его стиль кажется примитивным. Но затем погружаешься в интригу, привыкаешь к своеобразной мелодичности построения фраз и уже не можешь оторваться. Очень рекомендую всем любителям детективного жанра.
Вообще, я начала читать Симаду с книги «Двойник с лунной дамбы» (2021). Но, если бы я имела счастье еще раз открыть для себя его произведения, выбор бы пал на «Токийский зодиак». Именно эта книга погружает в экзотическую для жителя средней полосы японскую жизнь и историю этой страны. В романе идет речь о серии убийств, начавшейся в 1936 году. Подробно описываются жизнь японской провинции того времени. Не буду раскрывать интригу книги, отмечу только, что на страницах Япония как страна предстает одновременно и обыденной, и удивительной. После «Токийского зодиака» рекомендую перейти к «Дому кривых стен». Там подробно описывается жизнь и погода на Хоккайдо. Но самое главное – удивительный дом, схема которого приводится в самом начале, в котором происходит убийство. Вообще, сюжеты Симады часто строятся по канонам «убийства в закрытой комнате». Но то, как именно они там разворачиваются, – это результат уникального авторского воображения. В общем, схема дома в начале книги мне нисколько не помогла проникнуть в замысел и разгадать сюжет.
Выбрать любимую книгу непросто. Я очень люблю русскую литературу и, наверное, в качестве любимых авторов выбрал бы Михаила Булгакова или Фёдора Достоевского. Однако если выбирать одну конкретную книгу, то, пожалуй, чаще всего я беру в руки сборник рассказов Антона Чехова (1860–1904).
Чтобы попытаться обосновать мой выбор «физическими» терминами, давайте назовем «массой» книги эмоциональный отпечаток, который она оставляет в нашей психике, тогда для меня «эффективная плотность» сборника будет максимальна среди других книг. Рассказы Чехова ярки и кратки, как жемчужины, они вызывают и улыбку, и слезы. В детстве мне больше нравились шуточные рассказы вроде «Радость» или «На гвозде», а при следующих прочтениях большее впечатление оставили такие рассказы, как «Моя жизнь» или «Мужики». Рассказы Чехова остроумны и многослойны. Чтобы лучше прочувствовать их, нужно время от времени перечитывать.
Они вдобавок обладают еще и некоторым терапевтическим эффектом. Возможно, так они действуют не на всех, но в дни эмоционального упадка яркие картины человеческих трагедий вызывают желание жить и действовать.
Возможно, моя любовь к Чехову связана и с моими предпочтениями в профессиональной литературе: стремление к краткому и емкому описанию проблем и явлений, любовь к математике. Так, я могу, например, выделить книги Ландау и Лифшица по теоретической физике, где с опорой на математику вводятся только те понятия, которые необходимы сейчас для описания некоторой сущности, или краткий курс дифференциальной геометрии Александра Петровича Нордена, в котором большая часть параграфов без ущерба для содержимого умещается на одной странице.
Академическая книга
Александра Салатова
На мое становление как ученого оказала влияние не одна книга, а множество. Но если нужно рассказать об одной, то первая, которая приходит на ум, – это детектив Дороти Ли Сэйерс (1893–1957) (незаслуженно менее известной в России в сравнении с Агатой Кристи) «Возвращение в Оксфорд» (1935) (в другом переводе – «Безумная ночь»).
Вообще, Дороти Ли Сэйерс была одной из первых женщин, получивших ученую степень в Оксфорде. И в своей книге она описывает ту чопорную атмосферу, те споры относительно места женщин в науке. Читая это сквозь призму сегодняшнего дня, начинаешь понимать весь большой путь, пройденный женщинами, чтобы добиться того, чем я и многие другие женщины-ученые пользуемся как само собой разумеющимся. Безусловно, в деле равноправия еще много серых зон, но главное было сделано в том числе и при непосредственном участии Дороти Сэйерс. И в книге, через главную героиню Гарриет Вэйн, она описывает все то, с чем женщины, желавшие заниматься наукой чуть более чем сто лет назад, сталкивались. Интересны и описания университетского быта, будней ученых леди, иногда – некоторых подробностей их научной деятельности. Но вообще сам детективный роман не об этом.
Если отвлечься от феминистической составляющей детективного романа, то сам сюжет книги, его развитие приятно отличаются отсутствием излишнего описания душещипательных подробностей совершенного преступления. Этакое уютное изложение детективной фабулы. Не буду делать спойлер, только отмечу, что детектив, написанный в 1935 году, входит в список The Top 100 Crime Novels of All Time.
Когда я начинаю курс лекций по социологии, я всегда на одном из занятий уделяю некоторое время чтению и разбору введения в учебник по социологии шведского ученого Пера Монсона «Лодка на аллеях парка». Это очень известный отрывок из учебника, где в метафорической форме объясняется суть предмета. Да, в упрощенной форме, и да, возможно, слишком метафорично. Но, на мой взгляд, именно эти несколько страниц позволяют показать студентам и все многообразие социологической мысли, и то, как оно собирается в единую картину и как именно эта картина разворачивается перед нами. Еще одна цель изучения этого отрывка – понимание, насколько сложно наше общество и как опасно все упрощать и сводить к единому знаменателю. Более того, упрощение и не требуется, ибо у всего есть свое предназначение и место на общей палитре общества.
Кирилл Собянин
На формирование моих ценностей как исследователя достаточно сильно повлияло произведение советского писателя и барда Михаила Анчарова (1923–1990) «Самшитовый лес» (1981). Книга представляет собой роман, описывающий жизненный путь двух героев от лица одного из них – Сапожникова.
Сапожников олицетворяет лучшие качества исследователя и изобретателя: пытливый ум, принципиальность, бесстрашие перед задачами. Он постоянно что-то придумывает – от велосипедного насоса до вечного двигателя – и даже почти открывает Атлантиду. На протяжении всего своего жизненного пути он пересекается со вторым главным героем этого произведения – Глебом, который хоть ничего сам и не изобретает, но гораздо успешнее Сапожникова в карьерном росте: он получает звания и патенты, входит в научные круги.
При внимательном рассмотрении истории становится понятно, что автор не противопоставляет героев, а показывает их неполноценность, половинчатость. Подчеркивается это в первую очередь тем, что у одного из героев есть имя, а у другого фамилия и родились они в одном городе примерно в одно время, хоть и по разные стороны реки. И так вся книга полна условностей и символов, даже само название «Самшитовый лес» является метафорой к человеческому обществу, которое растет медленно, как самшитовый лес.
