«Каждый из нас, получая грант, должен ставить своей задачей вовлечь в него молодых коллег»

О системе научных грантов, критериях успешности заявки, рецензировании и привлечении молодых ученых мы поговорили с профессором департамента экономики и финансов НИУ ВШЭ – Пермь и университета Глазго (Великобритания) Дмитрием Виноградовым.

О финансировании научных грантов

Система научных грантов в России во многом похожа на систему грантов за рубежом – грантов немного, получить их хотят многие. В России в основном гранты на науку финансируются государственным бюджетом. За рубежом распространены и гранты от частных коммерческих и благотворительных организаций.

Частные фонды нередко формулируют интересные и неожиданные темы, по которым они хотят стимулировать исследования, приветствуют междисциплинарные исследования, стремятся занять нишу, в которой финансирование государственными фондами сложнее получить.

Это происходит не потому, что у государственных фондов более жесткие требования по уровню исследований —  они четко ограничены рамками областей науки, междисциплинарность или недостаточная фундаментальность могут помешать проекту быть оцененным по заслугам.

В России мне довелось работать с РФФИ и РНФ. В РНФ моя заявка не прошла, но прошла заявка наших коллег, создавших в Перми лабораторию нематериальных активов, и мы праздновали вместе. Из того опыта помню, насколько важно было координировать действия, формулировки, сроки подачи и т.д. Мы с коллегами из МЛЭНА созванивались чуть ли ни ежедневно, пытаясь разобраться в нюансах и оттачивая друг на друге формулировки.

Гранты РНФ больше по размеру и покрывают больший период времени, поэтому и спрос на них больше. Гранты РФФИ поменьше, группы исследователей меньше по размеру, срок финансирования короче – но спрос на них ничуть не меньше, потому что они дают возможность работать над узкоспециализированной, четко очерченной темой.

Рекомендации по подготовке заявки на получении научного гранта

Сроки подготовки заявки

В России объявление об открытии конкурса публикуется незадолго до срока подачи. Может показаться, что 2-3 месяца – достаточный срок, но на деле надо успеть провести переговоры с коллегами, выработать программу исследования, написать текст, разграничить зоны ответственности в рамках проекта, и многое другое.

Если в проекте участвуют зарубежные исследователи, следует учитывать, что они нечасто готовы работать в ускоренном режиме.

К счастью, грантовые программы регулярны, их периодичность известна, а условия меняются незначительно. Поэтому нужно принимать объявление об открытии конкурса как приглашение подумать об исследовании, заявка на финансирование которого будет подаваться в следующем раунде.

Финансирование исследования

Команда исследователей уже ведет работу и приходит к выводу, что для продолжения ее им нужно финансирование – на ассистентов, на оборудование, на поездки, на данные, на их анализ, и т.д. Тогда шансы на получение гранта увеличиваются значительно, поскольку начинается поиск программы. И в этом случае чаще всего грантовая программа будет найдена еще до публикации объявления, и (по условиям предыдущего раунда) будет написан черновик заявки, и тогда времени на его написание достаточно.

Значимость темы исследования

Еще одна большая сложность – донести до рецензентов, что тема исследования очень значима, что это «прорыв в мировой науке» и финансирование гранта сулит поток публикаций, в том числе и в ведущих зарубежных журналах.

Пустыми обещаниями тут никого не обмануть, нужно доказывать фактами, что публиковаться участники проекта умеют, тему представляют себе очень хорошо, методами исследования владеют на высоком уровне, и что новизна работы налицо.

Часто требуется все это объяснить простыми словами, чтобы даже неспециалист понял. А грань между «простым» и «фундаментальным» на поверку оказывается столь тонка, что многие заявки либо оказываются чересчур простыми, либо чересчур непонятными – и это резко снижает шансы на получение финансирования.

Рецензирование заявок

Последние лет пять-шесть я выступаю в роли рецензента в Чешском научном фонде, оцениваю поданые на гранты заявки, примерно две-три в год. Это мой опыт «с той стороны баррикады», дающий представление как об уровне заявок, так и о критериях, по которым грантодатель их оценивает. Полезно оказалось и саму электронную систему изучить изнутри – она четко задает поля для оценки заявки, лишнего не напишешь, но и пустым поле не оставишь.

С точки зрения этого опыта, при составлении заявки обязательно надо взглянуть на нее «глазами рецензента» — а что он там увидит, если лично не знает заявителя, и не очень знаком с темой?

Рецензент совершенно точно будет из соответствующей предметной области, но заявка-то претендует на новизну, поэтому не стоит ожидать, что рецензент досконально разбирается в узкой теме заявки (и даже хуже будет, если он в ней разбирается и имеет свои представления относительно того, что в этой узкой теме нужно сделать, а что уже и так все знают).

Составителю заявки трудно это сделать, поэтому большинство фондов рекомендуют сначала дать почитать коллегам и опробовать на них, насколько доходчив текст.

Это болезненный процесс: текст уже готов, автор его любит, и тут начинает получать «глупые», «никчемные», «придирчивые» вопросы от «неспециалистов». Нужно переступить через себя и конструктивно постараться учесть даже самые «глупые» комментарии, ибо именно эти вопросы могут возникнуть у рецензентов. Среди них может оказаться и коллега из соседнего кабинета, лучше его не обижать.

Об актуальных темах исследования

В данный момент – однозначно Covid-19. Все фонды бросились предоставлять гранты по ускоренной схеме на исследование всего, что связано с пандемией. Это касается и социальных наук.

В данный момент мы с Михаэлем Ламлой из университета Люнебурга проводим опросы с целью понять, как пандемия и связанная с нею неопределенность влияют на ожидания и экономическое поведение людей. Опросы – дело дорогостоящее, и без небольшого гранта от самой компании Pollfish, проводящей опросы, нам было бы сложно.

Так что гранты по этой теме сейчас предлагают как государственные, так и частные фонды. Легче ли их получить? Вряд ли, ибо за исследование эффектов коронавируса сейчас взялись очень многие, заявок поступает много, а совокупное финансирование-то не увеличилось – эти гранты даются за счет других грантовых программ, иногда параллельно с ними. Но, возможно, чья-то идея, ранее не находившая поддержки в силу непонятности ее применения, в данный момент «выстрелит», потому что на примере пандемии станет легче показать ее новизну и значимость. Так бывает – человек работает над темой, например, экзогенных экономических шоков, а в условиях спокойного течения событий интерес к этой теме угас, все увлеклись, скажем, криптовалютами, и вот пандемия коронавируса привлекает внимание к шокам, и бывшее ранее малоинтересным направление вдруг становится крайне актуальным.

Если отвлечься от актуальности, то сейчас в экономике и финансах «в моде» эмпирические исследования на микроданных, это касается всех областей исследования. Доступность «больших данных» и технологии их анализа делают возможным то, что  раньше на сотне-другой агрегированных макронаблюдений показать было просто невозможно.

Но если самые первые статьи с «анализом больших данных» выходили в крупных журналах уже просто потому, что это было новое слово в методологии и типе используемых данных, то сейчас все больше исследователей получают доступ к такого рода данным, и вопрос новизны становится критическим. Здесь снова власть переходит в руки теории – большинство новых статей, построенных на микроданных, содержат теоретическую часть, а сами авторы-эмпирики формируют успешные авторские коллективы с теоретиками. Это сказывается и на шансах получения грантов – теоретически обоснованная новизна вкупе с оригинальностью и «богатством» данных резко увеличивают шансы на успех. А нераскрытых загадок в экономике хватает. Не каждая из них «актуальна» на данный момент, но когда-нибудь интерес общества повернется, и темы, находящиеся сегодня в тени, окажутся в фокусе грантодателей.

Об опыте получения научных грантов

Мне очень повезло, я получил свой первый грант – в составе команды под руководством под руководством Револьда Михайловича Энтова – еще до защиты диссертации. Потом я выиграл грант (трехлетнюю стипендию) на получение докторской степени в Германии. И то, и другое касалось финансовых рынков, банков и кризисов.

А потом было полтора десятка лет без больших грантов – и к теме интерес снизился, и я был занят написанием диссертации, да и «игровое поле» для меня резко изменилось. Первый грант был от Европейской Комиссии целенаправленно для молодых ученых в России, второй – целенаправленно для молодых ученых, желающих защитить диссертацию в Германии.

После чего я вышел из категории «молодой» и вошел в категорию «европейский» (поскольку работать начал в европейском университете) – и оказалось, что в борьбе за гранты я конкурирую с теми, кто уже и степень имеет, и публикации, да и по-английски говорит и пишет намного лучше. Пришлось в тридцать лет взять паузу и учиться.

После защиты диссертации, примерно с 2007 года, уже в Великобритании, я снова начал подаваться на гранты – отказ, еще отказ, опять отказ. Из диссертации вышло три публикации, все по финансовым рынкам и кризисам, но в разгар мирового финансового кризиса по этой теме со мной за гранты соперничали исследователи совсем другого уровня – шансов у меня не было. Параллельно я увлекся темой формирования ожиданий и решений в неопределенности, пытался получить грант, даже с использованием тех самых микроданных – но в этой области у меня вообще не было никаких публикаций, и снова отказ.

В ноябре 2015 года Михаэль Ламла и я, читавшие в то время «на пару» курс по монетарной политике, задумались: а как повлияет широко обсуждавшееся в то время возможное повышение ставки ФРС на ожидания населения. Заседание ФРС ожидалось в декабре, получить грант за месяц немыслимо – мы решили рискнуть и профинансировали первую волну опроса в США из собственных средств.

На вторую волну успели получить небольшой внутриуниверситетский грант. Результаты первых опросов были интересными, и мы подались на грант Британской Академии, где уже нам удалось добиться успеха. Я думаю, тут сыграло роль то, что у Михаэля уже были публикации по соответствующей теме, и у нас был задел – крайне оригинальные данные, которых ни у кого не было, и которые выстраивались в целую серию регулярных «полевых экспериментов», то есть задачу мы ставили масштабную. Это был грант на 10 тысяч фунтов – немного, но достаточно для финансирования наших экспериментов в США. Параллельно мы обратились в Банк Англии, где тоже была своя линия финансирования исследований – и там нам тоже дали грант, но на проведение такого же исследования в Великобритании. Так проект разветвился на две страны.

Параллельно мы опубликовали первую статью – она вышла в Journal of Monetary Economics, и нас стали звать с докладами на конференции в центробанках. Это утвердило нас в мысли, что мы нащупали «нерв», и что интерес к нашим исследованиям высок. Последнее наше достижение – это полученный месяц назад грант от фонда Leverhulme на два года, за счет которого мы можем и дальше финансировать свои опросы.

Кроме того, он дает мне возможность снизить преподавательскую нагрузку и сосредоточиться на исследованиях (основная сумма гранта идет университету Глазго в компенсацию за то, что мою преподавательскую работу должен вести кто-то другой). Кстати, я подавался на точно такой же грант от Leverhulme два года назад – тоже с целью сосредоточиться на исследовании формирования ожиданий.

Тогда я получил отказ, и сейчас понимаю почему – в той заявке я пытался «привязать» тему к только что присужденной на тот момент нобелевской премии, старался подчеркнуть актуальность, но все это было «притянуто за уши».

Я пытался выдать себя за специалиста в области, в которой разбирался не очень хорошо, но надеялся, что авторитет нобелевской премии сыграет свою роль. Хорошо, что мне не дали тот грант, было бы стыдно отчитываться. Новую заявку я написал за неделю, на одном дыхании – я четко знал, зачем мне нужны деньги, четко написал об этом, четко сформулировал, какой интерес к теме уже имеется, привел доказательства этого интереса, показал, что способен публиковаться в журналах из топ-10.

Оказалось, что четкий и убедительный план – это гораздо важнее, чем красивые отсылки к недавним грандиозным достижениям других людей.

Наличие публикаций в журналах высшей категории помогло мне и в России – два года назад мы с Еленой Шадриной выиграли грант на исследование экологичного поведения людей и организаций. Проект уже завершен, но мы еще доводим «до ума» написанные статьи и проходим через длинный путь от рукописи к публикации. В рейтинговых журналах он занимает три-четыре года, а то и больше, через отказы и негативные рецензии, которые всегда больно получать, но которые надо брать во внимание, и в очередной раз переписывать уже казалось бы готовый материал.

А за год до подачи на этот грант мы дважды писали похожую заявку на грант РНФ – коллективом в большем составе, с международными участниками, но проиграли. Один из рецензентов так и написал: «Я сомневаюсь, что Д.В. Виноградов способен руководить таким проектом». Время идет, опыт накапливается, становится легче убеждать рецензентов, что все же способен, а это крайне важно для успеха заявки на грант.

Отличия грантовой системы в России и зарубежом

В России я часто сталкиваюсь с некорректностью и даже непрофессионализмом рецензентов. Это касается не только грантов. Почему-то распространена культура «я сейчас покажу, кто тут умный, а кто дурак». Решения исходят из того, что «автор замахнулся на результат, который не под силу даже мне (рецензенту)». Коллеги мне рассказывали об отказе, мотивированном формулировкой: «Авторы заявили проект, в котором собираются доказать ряд важных теорем, но они не объяснили, как они эти теоремы собираются доказывать». Но ведь смысл проекта и состоит в том, чтобы выяснить, как же можно (и можно ли) доказать теоремы!

В таких рецензиях сквозит уязвленное самолюбие и неудовлетворенные амбиции. Некоторые просто написаны по-хамски: «автор халатно отнесся к написанию заявки, можно было бы ознакомиться с ведущими работами в этой области».

Иногда складывается ощущение необъективности при принятии решений – например, получаем мы отказ при пяти (!) положительных рецензиях (по теме заявки) и одной отрицательной (к теме заявки имеющей мало отношения), и на их основе формулируется текст отказа, практически дословно повторяющий текст шестой рецензии.

Говорю об этом, потому что иной возможности ответить своим рецензентам у меня нет – не в правилах писать ответ «анонимному рецензенту». А проблема есть, и ее надо озвучить. Надеюсь, что сообщество рецензентов и грантодателей меня (и многих других исследователей) услышит. Нельзя отвергать заявку только по той причине, что рецензент не верит в автора. Если концептуальных ошибок нет, если написано грамотно, если тема важная – надо поддерживать и финансировать!

За рубежом я больше сталкиваюсь с подходом «тема крайне интересная, но есть ряд вопросов» — и дальше идет конструктивное обсуждение слабых мест с предложениями, как их исправить. По итогам рассмотрения заявок на гранты мы редко получаем сводку замечаний рецензентов, это минус, но мы проходим через такое «сито» до подачи заявок, так что совсем уж критических «слабых мест» остаться не должно. Часто по списку принятых к финансированию заявок видно, какие темы показались фонду более интересными.

А когда грант получен, процесс везде примерно одинаковый – нужно выполнять обещанное, соблюдать сроки отчетности, соблюдать правильность расходования средств. Здесь большую роль играет техническое сопровождение гранта университетом. В Вышке у меня проблем с этим не возникало.

О привлечении молодых ученых

Во многих грантах стоит условие, какая доля научного коллектива должна приходиться на молодых исследователей. Мои первые гранты были в категории «молодого ученого» — если бы их не было, жизнь моя развивалась бы совсем иначе. По гранту РФФИ мы начали статьи с Дмитрием Кашиным из НИУ ВШЭ — Пермь и Юзефом Махлуфом из Ноттингемской Бизнес-Школы, они оба еще молодые ученые, Дмитрий учится в аспирантуре ВШЭ.

Я считаю, что каждый из нас, получая грант, должен ставить своей задачей вовлечь в него (даже если формально это индивидуальный грант) молодых коллег. Это не только профессиональный долг – это дело чести.