Юрий Василенко: «Испанский консерватизм. Антимодернистская идеология разрушающейся империи»
Студенты-историки Пермского кампуса НИУ ВШЭ, как и студенты других образовательных программ университета, могут проводить научные исследования по любой интересующей их теме — например, углубиться в изучение испанистики. Академический руководитель образовательной программы «История» Юрий Василенко рассказал подробнее об одной из политических идеологий в рамках этой научной области — испанском консерватизме.
Для большинства россиян Испания — это экзотическая страна, знаменитая своими курортами, танцами и едой; некоторые обращают внимание на ее историю, по большей части средневековую.
Мало кто задумывается над тем, что некогда эта страна была обширной межконтинентальной империей, «над которой никогда не заходило Солнце», флот и особенно пехота («терсиос») которой считались непобедимыми на протяжении полутора столетий, а ученые мужи задавали тон в развитии если не всей европейской науки, то католической ее части.
Сконцентрировавшись на своем «золотом веке», который для Испании был XVI-ым, испанская элита пропустила развитие промышленности, капитализма и буржуазии, а когда в XVIII-ом спохватилась, то было уже поздно. Закрывшись от остальной Европы Пиренеями, испанцы ушли в глухую оборону, завидуя тому, как живут их соседи-французы, одновременно с этим критикуя их за распущенность нравов. Французское Просвещение отразилось на испанской культуре и науке довольно своеобразно, породив, с одной стороны, целый пласт так называемых «офранцуженных», выступавших за широкую европеизацию испанской жизни и мышления; а с другой — не менее широкий пласт яростных противников любого «офранцуживания». Не всегда с позиций первых выступали ученые и интеллектуалы, а с позиции вторых — средневековые ретрограды и охранители. Реальная жизнь была сложнее любых социально-политических теорий.
Провозвестниками испанского консерватизма стали те интеллектуалы 1770-х гг., которые еще до Великой французской революции выступили в защиту средневековой католической традиции. Здесь мы можем видеть и падре Ф. де Себальоса-и-Мьера, славу Севильского университета и монастыря Сан Исидро дель Кампо, призывавшего к решению философско-мировоззренческих проблем политическими методами с использованием Инквизиции; и монаха из Королевского монастыря цистерцианцев Санта Мария де Вируэла, доктора теологии, падре А.Х. Родригеса, который в духе Сократа вел диалог между католиками и вольнодумцами.
Великую французскую революцию испанская элита во главе с Бурбонами встретила с очень противоречивой «повесткой дня», успев и объявить войну революционной Франции, и, будучи верной «семейному пакту», повоевать на ее стороне против не менее ненавистных англичан. Революция пришла в Испанию 2 мая 1808 года, когда мадридцы подняли восстание против французских оккупантов, поплатившись за это жестокими репрессиями, запечатленными на полотнах Ф. Гойи. При этом испанские либералы, собравшись в городе Кадис, приняли в 1812 г. первую собственно испанскую Конституцию, взяв за основу французский образец и добавив в него лишь одну статью о католицизме как о государственной религии. Наиболее агрессивные противники парламентаризма были осуждены либералами и изгнаны из Кадисских кортесов (епископ Оренсе П.Б.А. Кеведо-и-Кинтано, депутат от Мексики М. де Лардисабаль-и-Урибе и декан Верховного совета Испании и Индии Х.Х. Колон де Ларреатеги-и-Хименес де Эмбрун), а менее агрессивные (гранадский капуцин Р. де Велес и Ф. де Альварадо, известный как «Замшелый философ») были вынуждены играть по новым правилам (свобода слова и печати), заложив идейно-ценностные основы для прародительницы всех последующих консервативных партий, которая, будучи верноподданнической, получила название «сервильная». Ирония заключалась в том, что король Испании Фернандо VII, вернувшись в 1814 г. из французского плена, где он пытался договориться с Наполеоном о разделе властных полномочий, своим указом отменил не только Кадисскую Конституцию, но и все проекты «сервильных», отправив в ссылку и радикальных либералов (будущих «прогрессистов»), и верноподданных умеренных (будущих «модерадос»).
Благодаря торжеству клерикально-абсолютистской реакции и «либеральному трехлетию» (1820-1823 гг.) в Испании в течение двух последующих десятилетий постепенно складывался современный политический спектр, в котором левую позицию занимали «прогрессисты», центристскую — «модерадос», а правую — традиционалисты, наиболее агрессивная часть которых после смерти Фернандо VII в 1833 г. устроила несколько вооруженных выступлений, вошедших в историю страны как «карлистские войны» (прообраз гражданской войны 1936-1939 гг.).
Противостояние «двух Испаний» (либеральной и традиционалистской), наметившееся еще в конце XVIII в., проходит через всю историю этой страны вплоть до сегодняшнего дня, отражаясь непосредственно на политической идеологии консерваторов.
Так, в то время как традиционалисты середины XIX в. Х.Л. Бальмес-и-Урпия и Х. Доносо Кортес, настаивая на религиозных (католических) основаниях политики, занимались политической теологией и стремились каждый на свой лад примирить сторонников средневекового абсолютизма с либерально-буржуазной модернизацией, либеральные консерваторы из партии «модерадос» отстаивали собственный политико-институциональный проект, нацеленный на защиту конституционной монархии во главе с ревностной католичкой Изабель II. Лавируя между прогрессистами и традиционалистами, Ф. Мартинес де ла Роса, Х. Браво Мурильо и Х.Ф. Пачеко-и-Гутиеррес Кальдерон среди прочих всячески старались избегать следовавших одна за другой либерально-буржуазных революций, не гнушаясь при необходимости и политическими репрессиями. В XIX в. испанские генералы не единожды возглавляли национальные правительства, сдерживая силой оружия движение страны по пути прогресса, пока в 1868 г. очередной «локомотив» не отправил их всех, включая Изабель II, на «свалку истории».
Очередной великий консерватор и историк А. Кановас дель Кастильо силой оружия и убеждения смог утихомирить страну только к 1874 г., обеспечив ей на несколько десятилетий относительно спокойное существование и поступательное развитие. Тем не менее, никто из консерваторов так и не смог предотвратить катастрофу 1898 г., в результате которой Испания не только потерпела поражение от США, но и потеряла, что важнее, свои последние заморские колонии (Кубу и Филиппины). Только в этот момент испанские католики и монархисты поняли, что, борясь с модернизмом в самом широком смысле этого слова, они проглядели нечто более важное — империю как один из основополагающих символов Испании, былое величие которой теперь уже осталось в истории, а богатство — в традиции.
Разговоры представителей «поколения 98 года» о сущности испанского не смогли спасти страну ни от очередной гражданской войны, ни от почти четырех десятилетий военной диктатуры. Сегодня же мы видим упорные попытки сохранить Испанию как единое государство, в котором, по словам наиболее выдающегося из современных испанских консерваторов Х.М. Аснара Лопеса, «все в порядке».